Подруги. Кто есть кто

Не знаю, угадала ли я, если бы мне предложили сказать узнать человека по описанию его жизни.

Должна сказать, что вопрос с Томочкой решился очень быстро. Да, она первая справа. Может быть, потому что я написала, что она из Рязани. На самом деле, тетя Тома была совершенно не похожа на девушку из деревни. Она была маленькая, беленькая, кудрявая, с тонкой розовой кожей. И муж, убежавший «в даль светлую», не такая уж большая трагедия. Как в песне поется: «Еще не известно, кому повезло».

Первая слева – это тетя Анетта. Решительная дама, которая вернула «блудного» жениха. Вас смутило темное платье и длинные рукава? Помните, она была из семьи баптистов. Она не была полной, она была крупная. Кстати, я совсем не помню полных женщин во времена моего детства. Да, крупные были, но жира на них не висело. Что-то не то мы сейчас едим…  Не помню, чтобы тетя Анетта смеялась. На мой взгляд, она была очень сильным человеком: жить в семье религиозных людей, с душевнобольной сестрой, родить дочку с физическим недостатком, все время сомневаться в верности мужа. Это не каждому по силам.

Тетя Света - вторая справа. Ну, что вам сказать, здесь она получилась лучше, чем в жизни. Красавицей она не была. Вы подумали, что она первая справа - скромно одета и не очень красива, потому что не замужем?  Тетя Света одевалась очень элегантно. Вместе с мамой они заказывали шляпки в «Доме быта» и пальто в ателье. Был такой магазин-ателье, где можно было подобрать заготовки пальто разных фасонов и размеров и из разной ткани. Пальто подгоняли по длине, пришивали рукава и воротник по выбору (какой мех позволяли ваши финансы: кому – норку, кому – чернобурку, кому – цигейку, по желанию можно было и мех чебурашки обыкновенного).

Моя мама здесь вторая слева. И как-то тоже на себя не похожа. А может быть, я просто не помню ее такой, ведь это фото сделано задолго до моего рождения.

Спасибо, что прочитали!

Хорошей недели!

Подруги. Тетя Анетта

И еще раз

Тетя Анетта единственная из подруг, которая родилась и всю жизнь прожила в одном и том же городе, в Таллинне. Были у нее эстонские корни, или она была из тех русских семей, которые поселились в Эстонии еще до войны, а может быть, еще до революции, я не знаю.

Воспоминания о ней у меня более смутные, потому что видела я ее редко, мельком на общих семейных мероприятиях. Но именно ее история была знакома мне с детских лет под девизом: «Мы не будем ждать милостей от природы. Взять их – наша задача». Вообще-то эти слова сказал Мичурин в отношении яблонь или груш, но тетя Анетта воплотила лозунг в отношении отдельно взятого человека. Этим человеком был ее муж – дядя Миша. Его я помню очень смутно, потому что видела его очень редко. Анетта и Миша создавали впечатление как в песне Высоцкого – жираф и антилопа, в общем, не пара.

А история вышла такая: моряк Миша, понаехавший, ухаживал за коренной столичной жительницей Анеттой. Насколько он серьезно ухаживал, я не знаю. Но однажды он уехал (по своему желанию или по желанию начальства, история об этом умалчивает) на Дальний Восток, на край Ойкумены, в город Владивосток. Возможно, это был вынужденный переезд, а может быть, он решил, что не так он хочет жениться на Анетте и сбежал. Видимо, какие-то отношения они поддерживали, потому что однажды Анетта решила, что надо ехать во Владивосток. Ситуация «поматросил и бросил» ее не устроила. Через некоторое недолгое время она вернулась, причем не одна, а с дядей Мишей. Они сыграли свадьбу. И если вы подумали, что Анетта заставила его жениться, шантажируя будущим ребенком, то нет. Их дочь Лидочка родилась гораздо позже и была младше меня.

Моя мама не была святым человеком, как все женщины (или большинство женщин) она была немного сплетницей и что греха таить, любила позлорадствовать. В общем, тетя Анетта появилась во Владивостоке как раз вовремя, и уволокла дядю Мишу из-под венца. Причем его невеста была уже в положении. Какие аргументы привела тетя Анетта, я даже не могу представить. Но вряд ли она стукнула его по голове мешочком с песком, а потом 10 дней везла в поезде в бессознательном состоянии.

Наверное, когда усилием воли ломаешь судьбу, она будет немного мстить. И судьба немного отомстила Анетте. Их единственная дочь Лидочка была откровенно некрасива и страдала ярко выраженным косоглазием. Говорили, что при родах повредили глазной нерв щипцами. В те далекие времена при трудных родах использовали так называемое «наложение щипцов», в современном родовспоможении, я думаю, такого уже не делают. Лидочке даже делали операцию, но это мало помогло. После окончания школы она поступила учиться в техникум и стала очень сильно «подводить» глаза, чем вызывал неодобрение моей мамы.

Тетя Анетта редко проводила досуг с подругами. Она работала кассиром в продуктовом магазине и по выходным иногда работала. Кроме того, она, как мне кажется, ревновала своего Мишу к каждому столбу, а безмужние подруги, пусть и уже не юного возраста, внушали ей некоторое опасение. В гостях у них мы были всего один раз, а с Лидочкой в детстве вместе ходили на новогодние утренники, а также втроем, с Нелли,  в кино и на детские спектакли на каникулах. Лидочка, несмотря на свой недостаток, была общительной и спокойной девочкой.

Последний раз я видела тетю Анетту и Лидочку на похоронах. Я приехала домой на летние каникулы, было довольно жарко. Люди в черных глухих тяжелых платьях и костюмах вызывали странное впечатление. Это были вторые похороны, на которых я присутствовала. Первые были похоронами моей бабушки, на папиных я не была. И это были, на мой тогдашний взгляд, необычные похороны. Дело в том, что тетя Анетта была из семьи баптистов, и ритуал проходил по обычаям этой религиозной общины. Мама и ее подруги выглядели несколько странно среди этих людей.

Меня удивила квартира, в которой жила мама тети Анетты и ее старшая сестра. Она была большая, в новом доме, нестандартная, двухкомнатная. К тому времени я была уже достаточно взрослой и понимала, что получить у государства двухкомнатную квартиру двум женщинам – нереально. Например, тетя Анетта жила в двухкомнатной «хрущевке» на пятом этаже, в подобной квартире жили и мы, и моя подруга с родителями и сестрой. А потом я поняла, почему так получилось. Сестра тети Анетты, Марта, была, как бы это тактично выразиться, душевнобольная. Периодически лежала в специальных учреждениях. Естественно, детям об этом не рассказывали. После смерти матери, тете Анетте пришлось взять на себя заботу о сестре, и она переехала к ней, оставив Лидочку в своей квартире. Дядя Миша к тому времени уже умер (так и приходит на ум – задушенный любовью). Лидочка вскоре вышла замуж. Когда Марта умерла, тетя Анетта с Лидочкой поменялись жилплощадью.

Когда я приезжала навестить маму, мы с ней много гуляли, и она рассказывала мне о жизни наших знакомых, вспоминала разные истории из своей жизни. Теперь их вспоминаю я и рассказываю здесь. Моим детям они не интересны, во-первых, они – мальчики, а во-вторых, они не знали этих людей. А может быть, я просто не пыталась им рассказать, или они еще не «доросли». Хотя иногда они слушают наши воспоминания, но они касаются знакомых им людей.

Вот такие воспоминания может навеять пачка старых фотокарточек. Все в прошлом.

Пы. Сы. Четвертая на фотографии - моя мама. Поэтому истории только три.

Подруги. тетя Тома

Фото еще раз

Вообще-то Тому звали Тамарой, но чаще ее называли и вовсе Томочкой. Она, как и мама была финансовым работником, бухгалтером или экономистом, где уж теперь вспомнить.

Томочка приехала из какой-то провинциальной глуши, почему-то у меня всплывает в памяти Рязань, причем не город, а рязанская деревня. Родителей ее я никогда не видела, и никогда не слышала, чтобы она ездила их навещать. В Таллинн Томочка попала, то ли по распределению, то ли по предложению какого-то предприятия. Так приезжало в республики Прибалтики большинство, как теперь принято говорить, русскоязычного населения.

Тетю Тому я помню с того момента, как помню себя. У нее была дочь, Нелли, ровно на год старше меня, и это, видимо, укрепило их дружбу с мамой. Я была довольно егозливым ребенком, потому что однажды мама рассказывала: «Пришли мы домой к Томе, она посадила Нелю на диван, и начала снимать с нее рейтузы. А потом мы отвлеклись, заболтались и убежали на кухню. Попили чаю, приходим, а Неля все сидит на диване с полуснятыми штанами. В полтора года! Представляешь! Ты бы за это время уже бог знает что натворила».

Усидчивости и упорства Нелли было не занимать. Она закончила музыкальную школу по классу фортепьяно еще в 8-м классе. То есть начала барабанить по клавишам еще в дошкольном возрасте.  Мне хватило усидчивости и терпения только на два года, а начинала я музыкальную «карьеру» в 9 лет.

У тети Томы в гостях мы бывали два раза в год обязательно, причем с интервалом в месяц. У нее день рождения было 30 ноября, а у Нелли 30 декабря. И 30 декабря мамины подруги и мы, их дети, собирались в гостях у тети Томы. Это было маленьким Новым годом, потому что в комнате у Нелли стояла елка и в большой комнате стояла елка. Взрослые отмечали будущий Новый года, а мы, дети день рождения. Это был удивительный двойной праздник – у нас была своя елка, свой сладкий стол и куча настольных игр, диафильмы и другие маленькие радости. Последнее такое день рождения было, когда Нелли исполнилось 12 лет. Мы, дети, повзрослели, а в семье у тети Томы поселились проблемы.

На последнем дне рождении Нелли я узнала удивительную вещь. Отца ее, дядю Игоря, я считала русским, об этом говорила его фамилия. Это оказалось не совсем так. На это, последний общий день рождения, пришла его мать, соответственно, свекровь Томочки, и его сводная сестра с двумя сыновьями. Свекровь Томочки говорила по-русски хорошо, но с небольшим акцентом. Все выдавало в ней эстонку: неторопливая речь, медленные движения, одежда. Пожилые интеллигентные эстонцы одевались так, что в одежде обязательно прослеживались, проскальзывали, этнические мотивы (брошь, кольцо, кофточка, жилет, какая-нибудь мелкая деталь). Она зашла к  нам, детям, в комнату, пообщалась и ушла за общий стол. Неллина тетя говорила по-русски с большим акцентом, поэтому с нами не беседовала, просто поздравила и подарила подарок. Мальчики вообще с нами не общались, во-первых, они были гораздо младше, во-вторых, лопотали по-эстонски. После их ухода праздник как-то быстро свернулся. Тогда-то я и узнала, что отец дяди Игоря был русским, умер, когда он был еще мальчиком, а мать вышла замуж второй раз уже за эстонца. Вот откуда у него был такой неуловимый акцент. Подозреваю, что его женитьбу на Томочке родители приняли прохладно. Примиряло родственников только то, что Нелли пошла в их родню, была белобрыса и флегматична, вылитая эстонка.

Тем летом они купили машину. Как говорила моя мама, сэкономили на плавленых сырках. Мама сырки эти никогда не покупала, хотя жили мы небогато, она считала, что лучше маленький кусочек настоящего сыра. Вот с этой машины все и началось. Общение подруг стало редким. Видимо, Томочка с семьей по выходным обкатывали машину. А потом дяде Игорю приспичило купить хутор. Не дачный участок, а именно хутор, то есть отдельно стоящий дом с какими-то хозяйственными постройками, в отдалении от деревень и других жилых мест. Я так понимаю, что Томочка была категорически против. Сельского хозяйства она вести не хотела (видимо, в детстве наелась), проводить там лето, видимо, тоже. Летом она хотела ездить на море, хотя бы на берега Финского залива, но лучше на берега более теплых морей. С этими проблемами она бегала к подругам, и они втроем, иногда вчетвером, без конца обсуждали их, гуляя по паркам, или по набережным, или сидя в кондитерской, если шел дождь.

В общем, у дяди Игоря наступил кризис среднего возраста. Вместе с этим кризисом у мужчин появляются  (правильно!) любовницы. И она появилась, к ярости тети Томы. Все бы ничего, но любовница была эстонкой. Ее он возил на машине на хутор, который они все-таки купили, и эти отношения поддержали его родственники. Теперь Томочка бегала к подругам за советом – давать или нет развод, и как делить нажитое имущество. Мама сказала, что это тетя Света посоветовала ей развестись, специально, из вредности. Может быть и так, но думаю, что если бы посоветовала противоположное, все равно произошло бы так, как произошло. Дядя Игорь оставил семье квартиру, обстановку и алименты. Забрал машину и хутор. В новой семье у него через некоторое время появился ребенок.

Теперь все три подруги были одиноки. Мы с Нелей заканчивали школу, потом я уехала учиться. Тетю Тому мы иногда встречали с мамой в городе, когда я приезжала на каникулы. Мама, в основном, общалась с ней по телефону, иногда они встречались, гуляли по городу, или ходили в кафе, в гости друг к другу больше не ездили.

Но именно тетя Тома приехала к маме в январе 95-го, когда мама ей позвонила и сказала, что ей очень плохо. Маме было просто некому позвонить, моя тетка (мамина родная сестра) отказалась приехать, сказала, что маме каждый день бывает плохо, а ей через весь город тащится времени нет. А тетя Тома приехала с другого конца города, вызвала «скорую» и отправила маму в больницу с тяжелейшим инфарктом. Врач нес маму в машину на руках, времени на носилки уже не было. Тетя Тома собрала маме вещи и отвезла их в больницу, закрыла квартиру. Я безмерно ей благодарна.

Приехав ухаживать за мамой, я встретилась с Нелли. Она была замужем, у нее было двое сыновей.  Тетя Тома помогала ей, но жила одна в своей старой квартире. В июне того же 95-го я увезла маму к себе. С тех пор на своей малой родине я была дважды, в 2010 и в феврале этого года, ни с кем, кроме одноклассников, я не встречалась.

Подруги. Тетя Света

Тетя Света была самой старшей из подруг. Именно она была не замужем, хотя была завидной невестой. Жизнь ее казалась с одной стороны легкой, а с другой я никогда не позавидовала бы ей.

Тетю Свету я помню с самого раннего детства. Благодаря ей у нас появился телевизор. Мама рассказывала, как однажды у них в гостях я весь вечер простояла у экрана. Мне было года полтора. На следующий день мама со смехом рассказала об этом папе. Папа пошел и купил телевизор, на дворе был 1965-й. Телевизор мы поменяли, когда мне было уже 12 лет, а папы уже не было.

А еще я помню, как в гостях у тети Светы я случайно запустила игрушечный трамвайчик, наверно, нажала на какой-то рычажок и он поехал. Я страшно испугалась, что меня будут ругать за то, что я без спроса дотронулась до чужой вещи. Видимо, разглядев мой ужас, отец тети Светы показал мне батарейки и объяснил, почему игрушка поехала.

Квартира тети Светы и ее родителей, в моем тогдашнем понимании, была похожа на дворец. Огромный коридор уходил за горизонт и заканчивался дверью в комнату бабушки тети Светы. Затем коридор куда-то заворачивал. Гости проходили в гостиную, расположенную рядом со входом, болтаться по другим помещениям было не принято. Гостиная была огромной, мебели на хлипких растопыренных ножках, модной в 60-е, там не было. Там стояла солидная массивная мебель, подозреваю, что действительно старинная. В гостиной были огромные двустворчатые двери, которые не открывались створками, а закатывались на роликах внутрь стен. За ними, видимо, была спальня родителей тети Светы.

Это мои первые воспоминания о тете Свете: ее квартира, трамвайчик и телевизор. Помню я это все смутно, так как была еще очень маленькой, а когда стала постарше, в этой квартире мы больше  не бывали. Хозяевам стало не до гостей: сначала заболела и умерла бабушка тети Светы, а вслед за ней – мама. Маму тети Светы я совсем не помню. Но, видимо, она была неординарным человеком. Она нигде не работала, посвящала время семье, поэтому тетя Света была очень начитана, хорошо рисовала, великолепно шила, замечательно готовила и свободно говорила по-немецки (подозреваю, что знала и еще какой-то иностранный язык, скорее всего французский).

О маме тети Светы моя мама говорила очень мало и с оглядкой: во времена революционной молодости бравый латышский стрелок Генрих привез из Мордовии девушку, бывшую дворянку, с маменькой в придачу. Где жила до войны семья тети Светы – о том история умалчивает, об этом мама даже не упоминала, но подозреваю, что знала. Мама вообще знала о многом, но молчала, как партизан. А я в те времена даже не задумывалась. Латышские стрелки были для меня доблестными революционерами, а Мордовия просто какой-то республикой.

Работала тетя Света библиотекарем. Да, за небольшую зарплату, в какой-то ведомственной библиотеке. Хотя могла со своими способностями и образованием работать где угодно. Платья шила себе сама, хотя могла оплатить любую портниху. В деньгах она не нуждалась - Тетя Света была дочерью работника министерства (кажется, сельского хозяйства) нашей маленькой республики. Был ли Генрих Густавович этим работником на момент моего детства, или был им раньше, а в эти времена был уже на пенсии, я не знаю. Детям о таких вещах не говорили. Но уже в более поздние времена к врачу его возили на ведомственной машине, своей у них не было, а продукты водились такие, каких в магазинах не появлялись, даже в Прибалтийской республике.

Богатые тоже плачут, поэтому быть дочкой важного человека непросто, особенно если ты не обворожительно красива. Сыновья министров, замминистров и других людей того круга выбирали себе красавиц, на Светочку никто не польстился несмотря ни на что. И думаю, что дело не только во внешности, а больше в скверном характере бывшего латышского стрелка.

Но у Светочки был роман, был он, видимо, тайным, и лучше бы его не было. Звали избранника Морис (серьезно!) и был обыкновенным водителем или рыбаком, я точно не помню. Когда все открылось, мезальянс пресекли на корню. Причем корни пришлось вырывать очень глубоко, так как грех уже случился. Вырывать последствия греха Светочку увезли куда-то далеко, куда-то туда, где обреталась их семья до войны и где остались прочные ведомственные связи.

Случилось эта история до моего рождения, а узнала я ее, будучи подростком. Однажды в гостях у тети Светы появился мужчина с женой, яркой вульгарной крашеной блондинкой, которую тоже звали Светой. Они настолько выбивались из всей компании, что я удивилась их присутствию. По дороге из гостей домой мама и рассказала мне эту историю, в версии 1.0: Морис – бывший жених тети Светы, которому не разрешили на ней жениться. Я была несколько удивлена: зачем принимать в своем доме бывших женихов, да еще с женами. Версию 1.1, о грехе и его искоренении, я узнала гораздо позже, будучи уже взрослой.

Больше женихов у тети Светы не водилось, хотя я так понимаю, желающие наверняка были. Она посвятила свою жизнь отцу, сломавшему ее личную жизнь. Какой-то мазохизм – разрушить жизнь дочери, а потом ее тыкать носом, поддерживая отношения. Кстати,  детей у Мориса Джеральда и его жены не было.

Снова бывать в гостях у тети Светы мы стали после смерти ее мамы. Они с отцом  тогда поменяли свою шикарную квартиру на «двушку» в новом районе. Квартира была на первом этаже, очень светлая, с одной стороны дома лесопарк, с другой огромный ухоженный двор. Генрих Густавович уже плохо ходил, а гулять полезно для здоровья. Кроме того, они получили немалую сумму наличных за неравноценный обмен.  Было это уже в начале 70-х. А затем умер мой папа, и, видимо, это еще больше сблизило подруг. Мы с мамой были из немногих, допущенных к их дому. Наша семья нравилась отцу тети Светы – мама была бескорыстным человеком, ей от них ничего не надо было, кроме того, в семье военного было принято держать язык за зубами.

Нас тетя Света приглашала часто - «на пироги». Готовила она волшебно. Таких пирогов я не ела больше никогда, например, с рисом и печенью трески. А еще я приходила ради книг. Библиотека у них была по тем временам фантастическая. Одни альбомы по искусству чего стоили. Мы пили чай с пирогами, а затем я забирала стопку альбомов и удалялась в кресло или в другую комнату, а мама с тетей Светой «перемывали кости» общим знакомым, обсуждали фильмы, делились какими-то женскими проблемами. Иногда к ним присоединялся Генрих Густавович, вещал, видимо, о своей боевой молодости.

А затем ходить в гости мы вдвоем перестали. Одна очень язвительная общая знакомая сказала, что мама берет меня на «покушать в гостях». Мама тогда обиделась настолько, что встречаться они стали на нейтральной территории. Тем не менее, я у тети Светы иногда бывала. Она помогала мне с шитьем. В юности я сама шила себе юбки и летние платья. А тетя Света шила себе как настоящая портниха, сама строила выкройки, да и швейная машинка у нее по тем временам была самая лучшая из возможных. В студенческие годы я просила у нее почитать книги, которых не было в библиотеке.

Кстати, тетя Света любила животных. У них долго жил кот, подобранный на улице. Он был избалованным огромным злобным существом. Драл нещадно тете Свете ноги, а однажды укусил меня за руку. Тем не менее, был любим хозяевами. После кота тетя Света подобрала во дворе маленькую собачку, похожую на йоркширского терьера. Долго развешивала объявления, хозяева не нашлись, и собачка поселилась в их доме.

В начале 80-х они снова поменяли квартиру. Переехали в центр города, в новый дом с нестандартной планировкой и огромным балконом-террасой – Генрих Густавович уже передвигался на коляске, а там можно было гулять. Дожил он почти до ста лет, умер в 97 или 98. Тетя Света ужасно горевала, это был ее единственный родной человек. Впрочем, это оказалось не совсем так, тетя Света тайком от  отца поддерживала отношения с родственниками своей мамы. Как она их нашла, остается загадкой. Две ее двоюродных (а может троюродных) сестры жили в Минске. У тети Светы были возможности ездить и в Крым, и в Кисловодск, и в Сочи, но она как-то белорусские санатории предпочитала всем другим,  и теперь я понимаю почему – это давало возможность навестить сестер. К племянницам она и уехала в начале 90-х, когда уже стало понятно, что наступают трудные времена, а границы еще не закрыли. Тетя Света писала мне и маме из Минска, потом переписка сошла на нет.

Надеюсь, что ее старость была безоблачной. Она писала, что племянницы и их дети относятся к ней хорошо, рядом родные люди, которые о ней заботятся, и у нее есть с кем общаться, что очень важно в преклонном возрасте.

Я благодарна тете Свете за уроки этикета и альбомы по искусству. Я благодарна ей за то, что она приглашала маму в кино и театр, давала ей читать книги, прививала хороший вкус в одежде. Общение в детстве с этим человеком, наряду с другими людьми, сделало меня такой, какая я есть.

Вы еще помните, что должны угадать, кто из этих четырех девушек – тетя Света?

Не пугайтесь, о двух других будет не так длинно. Спасибо, что дочитали. Я старалась.

Подруги

Сегодня у нас неожиданно наступила осень: за окном темно - проливной дождь. Так получилось, что этот вечер мы с Джефом коротаем вдвоем. Вот он своей теплой тушкой улегся у меня на коленях и мешает встать. А я с удовольствием бы легла и угнездила ноут на ногах. Но ведь Джеф будет страшно недоволен такой перспективой – место занято.

Иногда перебираю мамины фотографии: плотные, рифленые, на обороте надписи чернилами и каким-то необычным, старинным, шрифтом. Сами по себе эти фотографии уже история, раритет.

Вот фотокарточка, на которой мама и три ее подруги. Знаю их очень хорошо – тогда было принято дружить семьями, приятельствовать. Ходили друг к другу в гости в выходные, на дни рождения и праздники. А еще у нас был принят совместный досуг: вместе ходили в кино, театр, гуляли в парках. Но это уже только «девушки» - мама и ее подруги, иногда все, иногда двое-трое, иногда с нами, детьми. Да, все кроме одной маминой подруги, были семейные. А у той, безмужней, были престарелые родители, с которыми она жила, соответственно тоже семья и заботы.

О чем они говорили? Наверное, о том, о чем говорят все женщины во все времена: о домашних хлопотах, проблемах на работе, делились кулинарными рецептами. Я не прислушивалась к их разговорам. Помню, как тетя Тома, тетя Света и мама идут по аллее, а я бегаю вокруг, собираю яркие кленовые листья и каштаны.

На 1 мая и 7 ноября всегда собирались у нас дома. Мы жили в центре, а все остальные в новых районах, куда после демонстрации транспорт начинал ходить далеко не сразу. Кроме того, у мамы 7 ноября был день рождения. Все знали, что у нас будет фирменное мамино блюдо «камбала в томатном соусе». Не знаю, как у мамы это получалось, но повторить это блюдо не мог никто. И к нам ходили на «камбалу». Даже знатная кулинарка тетя Света никогда не рисковала подать к столу свою камбалу, видимо, так как у мамы не получалось. Зато ее «судак по-польски» был непревзойденным. Хотя бы потому, что у других повторить «судака» не позволяли финансовые возможности. А камбала была недорога, что уж говорить о луке, морковке и томатной пасте.

Кстати о застольях. Столы были весьма умеренными, салаты тазиками никто не строгал. Приходили посидеть-пообщаться, на всю «банду» мама выставляла на стол бутылку водки и бутылку вина. Никогда не пели, о чем-то разговаривали, смеялись. Если были другие дети, нам накрывали отдельно, на журнальном столике. Если я была одна, то я кушала за общим столом и удалялась в свою комнату.

Как они познакомились и почему дружили? Почему поддерживали так долго отношения, даже не знаю. Подозреваю, что роль здесь сыграло почти одновременное замужество и почти одновременное рождение дочерей. Работали все четверо в разных сферах. А познакомились они на танцах. Как произошло это знакомство, я не знаю. Мама, может, и рассказывала, а я пропустила мимо ушей. Потом не спросила, зачем мне это было нужно знать?!

Не думаю, что кто-нибудь из них еще есть на этом свете, всем уже изрядно перевалило за 90. Истории их жизни закончились для меня в 95-м, когда я увезла маму к себе, и когда им было, как принято сейчас говорить, 60+. Так что я не нарушу чьей-то приватности, рассказывая истории их жизни.

Как я узнала подробности? Мама, лишенная аудитории в лице знакомых, родственников, приятельниц, бывших сослуживцев, имела возможность беседовать о прошлом только со мной. Наступает возраст, когда «все в прошлом», и о нем, об этом прошлом, хочется рассказывать. Как хорошо, что я так много слушала маму, и как жаль, что о некотором так и не успела ее расспросить.

Зачем вам, мои немногочисленные читатели, эти истории? Кому интересна чужая жизнь? А я предлагаю сыграть в некую игру. Я не скажу вам «кто есть кто» на этой фотокарточке. Я расскажу три истории, а вы угадайте о ком речь. Хорошие ли вы физиогномисты?

Простые вещи. Очень трудный июнь

- ЗА ОКНОМ... было настоящее лето. Такого лета не было уже давно. Жарко, даже очень жарко. Печальное жаркое лето.

многолетние "анютины глазки" на моей клумбе
Просто так. чтобы не было сильно грустно

-  ДУМАЮ... о чем я думала в этом июне, лучше никому не говорить. Иногда мысли были настолько страшно-печальные, что я не решилась бы доверить их «Дорогому дневнику». День проходил за днем, и теперь я жалею, что было не до дневника. Все слилось в один серый плотный тяжелый ком.

-  БЛАГОДАРНА... последней бригаде скорой помощи, они поддержали нас морально. Беседы с родственниками пациентов не входят, наверное, в их обязанности, но они нашли для нас и время, и правильные слова.

- НА КУХНЕ... надоела нам картошка. Как-то ее в прошлом году много народилось и вот теперь «мучаемся».

- НА МНЕ...  две пары новых летних брюк. Одни проходят под псевдонимом «Кейт Миддлтон» (и это отдельная история), вторые – 7/8. На работе в платье и юбке ногам холодно. Такое уж у нас здание, старинное, летом холодное. Кстати, сейчас взглянула в телевизор, а там ведущая в таких же брючках (которые 7\8) и в ярко-красной блузке. Задумалась…

- В ПРОЦЕССЕ... о творческих рукодельных процессах я даже не думала.

-  ЧИТАЮ...  перечитывала «Русскую канарейку» Рубиной. С большим удовольствием. Посмотрела-посмотрела на три другие книги, в каждой прочитала по 50-60 страниц, и первый раз решила не мучиться – отнесла в библиотеку недочитанными. Среди них распиаренный «Шантарам».

-  СМОТРЮ... последние два сезона «Убийства в Мидсомере», на ночь. Получалась одна серия на два вечера, поэтому хватило почти на весь месяц. Больше мозг ничего воспринимать не хотел.

- РАДУЮСЬ... радовалась, когда можно было просто выспаться, когда дома было просто тихо.

- НАДЕЮСЬ... да что греха таить, да, надеялась, что ЭТО когда-нибудь закончится.

- ПО ДОМУ... делался самый минимальный набор домашних дел.

- ЦИТАТА ДНЯ...

- ОДНА ИЗ ЛЮБИМЫХ ВЕЩЕЙ... достала с антресолей рюкзачок, с которым когда-то ездила в Карловы Вары. На самом деле очень удобно – руки свободны. Да и влезает в него много всего: и книга, и контейнер с обедом, очечник для солнечных очков и др. Порой много разного др.

- ИНТЕРЕСНО написание слова «очечник» сподвигло меня на лингвистические исследования. А ведь я сначала написала «очешник».

- ПЛАНЫ НА НЕДЕЛЮ...  никаких планов не строилось. Отсутствие планов порождает депрессию.

- МОЙ ДЕНЬ В ДВУХ СЛОВАХ...

- ЦВЕТ МЕСЯЦА... серый, даже черный. Несмотря на яркое солнце, голубое небо и прочие атрибуты хорошего теплого лета.

- ПРОСТЫЕ ВЕЩИ...  когда заканчивается трудный период и проходит время какое-то время, кажется, что было не так уж и страшно. Потому что понимаешь – все. Все уже закончилось. И память блокирует тяжелые воспоминания, остается чистый лист.

- ЛЮБЛЮ...  лето. Не смотря ни на что.

29 июня умерла моя свекровь. Две последних недели были очень тяжелыми, а последняя - вообще сущим адом. «Отмучилась», - говорят в таких случаях. «Отмучились и вы», - сказали нам. Не дай Бог никому.